929 ГЛИЦ МО
В 1956 году испытательная база, созданная на полигонах в районе станции Владимировка, расширяется и приобретает новый юридический статус. С целью выделения важности испытаний комплексов "Воздух-земля" НИП № 4 ВВС был реорганизован в государственный Научно - Испытательный Институт № 6 ВВС. Начальником института был назначен генерал М.С. Финогенов.
Для испытания ракет различной дальности к июлю 1957 года на полигоне Владимировка были полностью сформированы основные части трассы в районах Грошево, Тургая, Гурьева, Маката и др. В этот период было образовано и переведено на новые штаты более 13 войсковых частей трасс ( ст. Сары-Шаган, г. Джезказган, п. Макат, г. Гурьев, г. Челкаш, п. Грошево, п. Тургай, г. Илнк, г. Каркаралинск, г. Ерментау, г. Кустанай). В этот период Управление возглавляет полковник Гладилин Андрей Семенович.
В соответствии с решением Совета Министров СССР в 1958 году сформирован специальный морской полигон в акватории Каспийского моря с центральным подчинением ГК НИИ ВВС и в оперативном порядке Управлению, включивший две испытательные станции (первая – п-ов Бузачи, вторая - форт Шевченко) и дивизион морских вспомогательных судов на Каспийском море.
Испытания ракеты «Буря» начались 31 июля 1957 года на полигоне Грошево (Владимировка).С1.09.1957 по 16.11.1960 года было произведено 18 пусков с максимальной дальностью 6500 км.(Рис-1)
Летом 1959 года первый летный экземпляр самолета «121» был перевезен на испытательную базу КБ (Владимировка). До конца августа шли проверки и отладки комплекса. 25 августа 1959 года беспилотный первенец КБ ушел в полет, на этом запуске присутствовал А.Н.Туполев.
Первый полет прошел успешно, затем было еще несколько успешных полетов, подтвердивших правильность выбранных КБ технических решений по беспилотному самолету и комплексу. Показанная в ходе испытаний реальная дальность полета изделия «121» позволяла при старте с территории СССР нанести атомный удар по любой точке в Западной Европе, Северной Африке, Азии. Всего было отстреляно 5 изделий, уже шла речь о подготовке серийного производства.По ракете П-20 в 1959-1960 годах было выполнено два полигонных пуска с наземной пусковой установки.Однако 5 февраля 1960 года вышло ПСМ СССР, сворачивавшее все работы по межконтинентальным беспилотным самолетам-снарядам «Буря» и «Буран» и КР П-20 и изделию «С». Советское военно-политическое руководство сделало окончательный выбор в пользу ударных СТРАТЕГИЧЕСКИХ средств на основе баллистических ракетных комплексов. После этого структура полигона изменяется . Расформировывается полностью северная трасса (Каркаралинск-Илек-Ерментау-Кустанай), а также часть дальней трассы (Челкар, Джезказган, Балхаш, частично Гурьев).
Помимо МКР в середине 50-х годов приступили к созданию ударных авиационных ракетных комплексов. Разработка одного из них (с ракетой Х-20) была задана ПСМ СССР от 11 марта1954 года ОКБ-155 .Испытания АРК К-20 (Ту-95 с ракетой Х-20) проводились с 4 августа 1956 года по 29 июля 1958 года .Совместные госиспытания комплекс прошел с 15 октября 1958 года по 1 ноября 1959 года. В их рамках провели 16 пусков, из которых 11 признали успешными, хотя фактически требования по точности выполнены небыли. Кроме того, не испытывалась взрыватели СБЧ. В связи с этим 16 и 23 марта провели еще 3 пуска и 9 сентября I960 г. система К-20 (с начала 60-х гг. был введен термин "авиационно-ракетный комплекс") была принята на вооружение( Х-20 на каждый Ту-95К) (комплекс Ту-95К-20).
Еще одной системой в это время была противокорабельная ракета К-10С. Испытания самолета-снаряда К-10С начались 28.05.1958 г. Система К-10 была принята на вооружение в августе 1961 г Ту-16К-10 Первый пуск серийных ракет был произведен экипажем авиации Северного флота в июне 1960 г. на полигоне « 77» у порта Шевченко на Каспийском море. Пуски выполнялись по танкеру "Чкалов". Отцепка ракет производилась на высоте 10-10,5 км на удалении от цели 170- 175 км. Из пяти пусков четыре оказались успешными.
С 15 ноября 1958 года начались летные испытания противокорабельного АРК с ракетой КСР-2
С началом создания ядерного оружия НИИ ВВС активно участвует в этих работах.
Так для участия в учениях и реального применения атомной бомбы РДС-3 ,на Тоцком полигоне ,была выделена авиагруппа 71 полигона ВВС (71 полигон ВВС был создан в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 21 августа 1947 г. с целью авиационного обеспечения проведения воздушных ядерных испытаний и отработки технических средств доставки ядерных зарядов, в качестве которых в то время могла использоваться только авиация Местом для 71 полигона ВВС был определен район поселка Багерово на Керченском полуострове в Крыму (Рис-2) ) с местом базирования с 3 августа 1954 г на аэродроме Владимировка Астраханской области.
Авиагруппа включала два самолета-носителя Ту-4 с экипажами В.Я. Кутырчева и К.К. Лясникова, два самолета фотографа Ил-28, шесть истребителей МиГ-17, транспортный самолет Ли-2 и связной самолет Як-12. Руководил авиагруппой начальник 71 полигона ВВС генерал-майор В.А. Чернорез и его заместитель по научно-испытательной работе В.И. Киселев. Учения состоялись 14 сентября 1954 года.
Очень важным стало принятие в середине 50-х гг. концепции авиационно-ракетного комплекса.
Истребитель-перехватчик теперь рассматривался как составная часть единой системы, состоявшей из самолета-носителя, ракет класса "воздух-воздух", бортовых радиолокационных средств обнаружения и наведения, а также наземных радиотехнических средств. Первыми поступили на вооружение комплексы на базе перехватчиков МиГ-17ПФУ и Як-25К, оснащенных четырьмя ракетами РС-1У (К-5).
Позднее по всей стране развернули сверхзвуковые МиГ-19ПМ и Су-9, вооруженные четырьмя ракетами РС-2УС (К-5М). Затем последовали комплексы набазеСу-11 и Як-28, каждый из которых нес по две ракеты типа Р-8.
Госиспытания Су-9 начались 3 декабря 1958 г, и проводились в 2 этапа: 1-й (этап Генерального конструктора) длился по май 1959 г., 2-й (этап совместных испытаний) - с июня 1959 г. по апрель 1960 г. Полеты выполняли летчики-испытатели ОКБ: В.С.Ильюшин, А.А.Кознов, Л.Г.Кобищан, Е.С.Соловьев, Н.М.Крылов и ГК НИИ ВВС: Г.Т.Береговой, Н.И.Коровушкин, Л.Н.Фадеев, Б.М.Адрианов, В.Г.Плюшкин и С.А.Микоян.Постановлением СМ СССР от 15.10.1960 г. новый комплекс перехвата был принят на вооружение. При этом все его составляющие получили новые, но по-прежнему закрытые обозначения: самолет - Су-9, РЛС - РП-9У, ракета - РС-2УС, а весь комплекс в целом -Су-9-51.
ГИ Су-11 проводились в 2 этапа: А и Б. На первом, продлившемся с ноября 1959 г. по апрель 1960 г., по согласованию с заказчиком по сокращенной программе была выполнена оценка комплекса с тепловой ГСН ракеты. В испытаниях участвовали 3 самолета: Т47-3, Т47-4 и Т47-5. Полеты выполняли летчики ГК НИИ ВВС: Н.П.Захаров, П.Ф.Кабрелев, Б.М.Адрианов, Э.И.Князев, В.М.Андреев и практически весь летный состав ОКБ
Постановлением правительства от 5.02.1962 г. новый комплекс перехвата был принят на вооружение, при этом самолет получил официальное обозначение Су-11, РЛС - РП-11, ракеты - Р-8М, а весь комплекс - Су-11-8М
по материлам
http://niivvs.narod.ru/history8.html О встречах с Курчатовым...
Рассказывает очевидец, участник этих испытаний, запорожец Тимофей Тимошенко
— Тимофей Ефимович, с чего началась ваша секретная служба?
— После окончания училища я служил в Бобруйске. Командир корабля у меня был Семен Васильевич Серегин, участник войны. Год я там прослужил, собрался в отпуск. А тут прибегает посыльный – срочно в штаб полка. Командир полка говорит: «Экипаж Серегина согласно телеграмме главкома армии отправляется в Казань за получением нового самолета». Самолет мы получили, перегнали его в Москву. Там месяца три занимались его переоборудованием, сделали из него носителя ядерного оружия. Потом приказ экипажу: лететь на переоборудованном самолете в Багерово. Это Керчь-2. Там был секретный ядерный полигон. А еще до этого, в Бобруйске, мы заполняли специальные анкеты. То есть еще там нас готовили для прохождения службы по адресу: Москва-400. Это организация, которая подчинялась Десятому управлению. Зашифрованная организация. Туда входили и Семипалатинск, и Байконур, и т.д. Вот там я оказался в числе испытателей.
Оттуда наши самолеты летали в Семипалатинск.
— Летали, чтобы бомбы сбрасывать над Семипалатинским полигоном?
— Не только для этого. Задания были разные, в том числе и сбрасывание бомб. Правда, я не сразу попал в Семипалатинск. Какое-то время ко мне присматривались, проверяли мою профессиональную подготовку. К тому времени я уже был достаточно опытным специалистом. И вскоре меня определяют в экипаж командира эскадрильи майора Головашко. Вот тогда и начались мои полеты в Семипалатинск для участия в испытаниях атомных бомб. Жили там по месяцу и больше. Там есть станция Жана-Семей. Всем руководил Курчатов.
— Приходилось видеть его, встречаться с ним?
— Много раз. Он был удивительно простым человеком. Как-то раз он приходит к нам на стоянку. Сидим в курилке, байки рассказываем, ждем новых указаний. Он подходит к нам, интересуется, как нас устроили, как кормят и т.д. Обо всем расспросит. Сам нам много рассказывал. Однажды он спрашивает: «Вы знаете, чем вы тут занимаетесь?». «Знаем», — говорим. «А страшно?» — продолжает он. «Страшновато, — отвечаем, — когда увидишь вспышку и слышишь гром».
— Аэродром ваш далеко находился от полигона?
— Километров 170. А сбрасывали самолеты бомбу всегда ровно в десять утра. Пришло время испытывать водородную бомбу. Это уже 53-й год был, по-моему. И сделать это предстояло командиру моего экипажа майору Головашко. Подготовили самолет Ту-16«А» к вылету. Он взлетел. Мы недалеко от командного пункта стояли. Там Курчатов был главным, а командовал нашим соединением генерал-лейтенант Чернорез.
Подходит десять часов. Смотрим – вспышки нет. Смотрим на «КП». Там все засуетились, забегались. Инженер говорит: «Я поеду, узнаю, в чем дело». Возвращается и говорит – так и так, Головашко с «изделием» (так называли бомбу) возвращается на аэродром. Тут мы все переполошились, начали искать место, куда спрятаться. А инженер говорит: «Не стоит прятаться. Если она гухнет, то от нас только пар останется».
— Что было дальше?
— Подробности мы узнали после. С самолета от пилотов поступило на КП сообщение: «Сбросить изделие не могу – ни аварийно, ни сверхаварийно. Никак». А инструкция в этом случае предусматривала следующее. Если «изделие» не сбрасывается, то экипаж должен пустить самолет со снижением шесть метров в секунду, а сами члены экипажа должны катапультироваться. И самолет направить куда-нибудь в Кара-Кумы, в пустыню. Но когда Чернорез доложил о случившемся Курчатову, он тут же связался по «ВЧ» с Хрущевым, объяснил ситуацию, спросил, как быть. Приблизительно Хрущев ответил так: «Я что, за три тысячи километров буду указания вам давать? Вы там хозяин, вы и принимайте решение». Тогда Курчатов говорит генералу Чернорезу: «Давайте команду экипажу садиться на «точку» с «изделием». То есть надо было возвратиться на аэродром. Чернорез по инструкции не имел права этого делать, не хотел соглашаться с Курчатовым. «Если вы не отдадите этот приказ, вы пойдете под суд», — настаивал Курчатов. Он имел там неограниченные права, и Чернорезу ничего не оставалось, как выполнить распоряжение. Он передал приказ экипажу: «Садиться на «точку» с «изделием».
— Для экипажа это, наверное, тоже было неожиданностью?
— Конечно. Это не согласовывалось с той инструкцией, которая у них была. Командиром корабля был майор Головашко, мой командир эскадрильи. Я его выпускал, обслуживал этот самолет. Связь ведет правый летчик, помощник командира корабля. Он говорит: «Командир, сказали садиться на «точку» с «изделием». «Ты что, дурной? — говорит Головашко. – Запроси еще раз. Ты, возможно, ослышался. Ты что?!». Тот запрашивает снова КП. Чернорез еще раз передает ему команду – садиться на «точку». «Садиться, так садиться», — говорит Головашко.
— А на аэродроме паника?
— Да, все переполошились. Это же непредусмотренная ситуация. Курчатов, конечно, знал, что делал. Он говорил: «Изделие» не подведет, я отвечаю за его безопасность». Но страх был у всех – ситуация напряженная. Еще не успел самолет приземлиться, как приехали особисты. А у нас были чемоданы с документацией: формуляры, паспорта со всех изделий и агрегатов, с двигателей, и прочее. Они все эти ящики опечатали и повезли на проверку. Стали проверять, все ли экипаж и специалисты сделали как надо. Может, кто-то не сделал что-то согласно регламенту.
— Шпионов стали искать?
— Начали, как всегда, проверять. Потом смотрим – идет Головашко. Щитки и шасси выпущены. Не самолет, а настоящая каракатица.
— Какие щитки?
— Посадочные – закрылки называются (тормозные щитки). Чтобы уменьшить скорость посадки. Смотрим – идет. Прошел первый раз, не сел. Прошел, развернулся, и на втором заходе приземлился. А на Ту-16«А» парашют тормозной выпускается, когда он садится. Чтобы пробежка была короче. На этот раз Головашко не стал выпускать ни тормозной парашют, ни колесами тормозить. Машина докатилась почти до самого конца дорожки, остановилась. Таким образом Головашко старался избежать всяких резких толчков. Все-таки везли не что-нибудь, а водородную бомбу. Причем это была первая попытка сбросить такую бомбу.
— В общем, все обошлось нормально. Что было после приземления?
— Мы сразу взяли тягач, чтобы откатить самолет куда надо. Подъехали туда, экипаж вышел из самолета. «Особняки» тут как тут. Мы люки закрыли, они свою печать – раз! Чтобы мы туда без их разрешения не лезли. Закатили самолет на яму, сняли «изделие» и покатили его в подземную лабораторию. Тут же из Ленинграда прилетела комиссия. «Особисты» приехали, открыли и по одному специалистов запускали в кабину, тех, что с завода приехали.
— Почему же все-таки экипаж не смог сбросить бомбу?
— В одном из блоков, который соединял автопилот, курсовую систему и систему сброса бомбы, сгорело или сопротивление, или еще что-то. Не помню. Вынесли вот такой маленький блочок. Он оказался неисправным. Заменили его, опробовали – все нормально. В общем, нашли причину и устранили неисправность. В этот же день снова подвесили «изделие» и назавтра Головашко повез ее второй раз – и сбросил.
— И что вы увидели на этот раз над полигоном?
— Яркую вспышку, минут через десять услышали такой грохот, что пришлось затыкать уши и открывать рот. Гром был не одиночный, как при взрыве атомной бомбы, с перекатами, как будто рядом стреляла артиллерийская батарея. Таких ударов было несколько. Они прошли волной. После испытаний к нам подошел Игорь Васильевич Курчатов, поздоровался и спросил: «Ну что, испугались? А я, — говорит, — знал, что все будет нормально». Что касается того, что не сработал блочок при первой попытке сбросить бомбу, то уже после мы узнали о последствиях. Как рассказывали, от этого на Ленинградском заводе пострадали человек сорок. Кого-то арестовали, кого-то судили, кого-то уволили...
— За испытание первой водородной бомбы кого-то награждали?
— Многих наградили. Майору Головашко присвоили звание подполковника. Всех членов летного экипажа повысили в звании, наградили орденами. Головашко был удостоен звания Героя Советского Союза. Но это нигде не было опубликовано.
— Курчатов какую награду получил?
— Точно сказать не могу, не знаю. А вот то, что он был премирован денежной суммой в размере 50 тысяч рублей и машинной «ЗИМ», знаю. Он сам об этом нам говорил. «50 тысяч я беру, но я их передам в детский дом, – сказал он. – Я всегда так поступаю со своими премиями. А вот «ЗИМ» возьму для своего внука».
— Лично вы что-то получили за участие в этом испытании?
— Денежное вознаграждение в сумме 2500 рублей. Головашко – 12 или 15 тысяч рублей. Все члены экипажа тоже получили денежные вознаграждения. По тем временам довольно приличные.На Новой Земле
— Тимофей Ефимович, в Запорожском союзе ядерщиков, членом которого вы являетесь, мне сообщили, что вы имеете самое непосредственное отношение еще к одному громкому историческому событию – к атомной бомбардировке во время Тоцких войсковых учений 1954 года. Так ли это?
— К этому времени я уже был в составе экипажа подполковника Кутырчева. Там же, в Багерово. И вот приходит приказ: готовить два самолета Ту-4. Это винтовой, четырехмоторный самолет. А Ту-16«А», с которого была сброшена водородная бомба, — реактивный. Мы тщательно принялись готовить два Ту-4. Куда? Зачем? Никто не знал. Только сказали: подготовить так, чтобы потом не пришлось бы объясняться с прокурором. Подготовили мы самолеты. Однако технический состав оставили в Багерово, а Кутырчев со своим вторым пилотом улетели.
— В Семипалатинск?
— Нет, они садились где-то в другом месте. Не помню сейчас. Вылетали из Керчи. Сели, по-моему, во Владимировке. Одному и второму загрузили атомные бомбы. Через несколько дней они вернулись. Потом нам показали документальный фильм о том, как это все происходило.
— И что вы там увидели?
— Показывают – идет наш самолет. В кабине – подполковник Кутырчев, штурман Бабец, пустыня и холмики какие-то там. Комментатор объясняет: под этими холмиками находятся личный состав, танки, орудие и т.д. Учения проходили так: один корпус наступал, другой – оборонялся. На тот, который оборонялся, сбросили настоящую атомную бомбу. Тогда только появились защитные плащи для офицерского состава. Многие участники этих учений были поражены радиацией. После этих учений три с половиной тысячи военнослужащих оказались в госпиталях.
Показывают – стоит Булганин. Он был тогда министром обороны. Достал часы и говорит: «Сейчас будет «Молния». Там Жуков командовал. И вот показывают взрыв этой бомбы. После этого еще 600 самолетов Ил-28 провели бомбежку обороняющегося корпуса. А потом уже пошли в атаку танки, солдаты. И кроме этих плащей, никакой защиты у людей не было. Конечно, это было безумие со стороны организаторов учений. Нигде в мире больше подобные учения не проводились. Там многие отравились, получили большие дозы радиации и прочее. Люди стали умирать. Много людей погибло.
— Командир корабля Ту-4 Кутырчев, наверное, стал Героем Советского Союза?
— Героем он не стал, его наградили орденом Ленина. А штурман Бабец получил орден Красного Знамени.
по материалам
http://establishment.com.ua/articles/2005/7/11/167/
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Пользователи
